– Романо, Клэр, – произнес попугай, словно бы в раздумье, и это прозвучало абсолютно по человечески. Бенито переводил взгляд с одного на другого, в глазах его светился вопрос, как у добродушного дядюшки, размышляющего: не сосватать ли эту пару. – Клэр и Романо... Милые, милые... ребята.

– Я вижу, ты растерялся, Бенито, – произнес Романо без всякого смущения – будто и не догадывался, что у попугая на уме. Что касается Клэр, лицо ее залилось краской, а это, по ее убеждению, совсем ей не шло. – Про Клэр нельзя сказать «ребята», – продолжал Романо, – она у нас леди.

– Леди, леди. – Бенито наслаждался вниманием, которое ему оказывали. Вообще, красоваться перед публикой было его любимым занятием. – Frutta, frutta? – затем спросил он с надеждой: попугай никогда не упускал возможности получить угощение. – Хорошая птица, – добавил Бенито, чтобы выдать весь свой репертуар. И закончил «речь» выразительным вздохом.

– Скорее уж, жадная птица, – сказала Клэр, которую насмешило самодовольное заявление попугая.

Она знала, что Бенито – любимец всей семьи. Что же касается Грейс – та его страшно баловала.

– Клэр, пойдемте, я покажу вам новые компьютерные игры, которые мне подарили к Рождеству, – сказал Лоренцо, тем самым выручив ее, страдавшую в присутствии Романо от чувства неловкости из-за выходки Бенито. – У меня здесь двойной плейер, – похвастал Лоренцо, уже сидевший за компьютерным столом.

– Ну что ж, не буду вам мешать, – заметил Романо, улыбнувшись своей рассеянной улыбкой, и повернулся, чтобы уйти. Какое-то время Клэр смотрела на удалявшуюся фигуру и размышляла о силе, заключенной в этом мужском теле. Краска снова залила ее щеки.

Боже мой, я теряю рассудок, думала она, пока за Романо закрывалась дверь. Никогда еще меня так не влекло к мужчине.

И она вполне могла представить себе его реакцию, покажись она ему хоть частично раздетой. Рука ее невольно потянулась к животу, словно порываясь его прикрыть. Девушку остановил голос Лоренцо:

– Начинайте, Клэр, все готово.

Но пока ее тиранозавры воевали с Кинг Конгом за господство над джунглями, голова Клэр отчасти была занята совсем другими мыслями.

Как же все было у меня хорошо до того, как произошел несчастный случай, думала она. Я была вполне уверена в себе. Я любила свою работу. Была помолвлена с человеком, в моем представлении единственным и неповторимым... И вдруг, в какие-то считанные минуты, все полетело в пропасть. Сердце ее забилось в невыразимой тоске, и Клэр закрыла глаза.

В том, что случилось, не было ее вины: все убеждали ее в этом – полисмены, родители и братья, свидетели происшедшего. Молодой парень в модной спортивной машине совершенно неожиданно врезался в ее микроавтобус на перекрестке, в результате чего скончался в больнице. Клэр же провела в больнице несколько недель, терзая себя мыслями о том, что ни за что ни про что пострадали трое детей, ее воспитанники, которых она везла. Если разобраться, их травмы были не так серьезны, но можно было бы вообще избежать их. Увы, Клэр не смогла дотянуться до детей, и никто не смог их моментально вытащить, потому что обе машины были сильно искорежены. Еще долгое время после аварии в ушах Клэр звучал испуганный плач малышей...

– Клэр? – Нетерпеливый голос Лоренцо требовал, чтобы она сосредоточилась. Приложив усилие, она вернулась из прошлого в настоящее. Но всего на миг...

Никто не смог бы предотвратить трагедию – ни водитель с полувековым стажем, ни двадцатилетняя девушка, какой была тогда Клэр. Она знала это, но... считала себя виноватой.

Если физические последствия несчастья были незначительны – едва заметные швы на животе, которых, кроме нее, никто не замечал, – то психика ее пострадала гораздо сильнее. Клэр понимала, что должна преодолеть душевную травму, но пока что ничего не получалось. Возможно, если бы Джеф не бросил ее именно тогда, когда больше всего был нужен, несчастный случай не повлиял бы на нее так пагубно.

Джеф навестил ее в больнице всего несколько раз, но Клэр знала его отвращение к лечебным заведениям. Впрочем, она страшно скучала о нем, и часы посещений превратились для нее в пытку – ведь к другим пациенткам приходили толпы родственников, мужья и поклонники. Разумеется, родители навещали ее каждый день. Друзья и братья были предельно внимательны. И все же это было не то.

А за два дня до выписки ей принесли письмо. Его содержание впечаталось ей в мозг, видимо, на всю оставшуюся жизнь.

«Дорогая Клэр...» Уже это сухое обращение могло бы ее насторожить: раньше Джеф называл ее в письмах не иначе, как «любимая» или «драгоценная моя Клэр». Дальше следовало:

«Не знаю, что писать, но уверен, что должен написать тебе это письмо. Иначе будет нечестно по отношению к нам обоим. За то время, что мы находились врозь, я увидел наши отношения в ином свете. Отчетливо выступили некоторые проблемы – я думаю, ты знаешь, о чем речь».

Нет, я не знаю, подумала тогда Клэр. Она читала дальше, а сердце стучало как молот.

«Мне кажется, Клэр, нам стоило бы расстаться на какое-то время, скажем на полгода, стать снова свободными, не иметь никаких обязательств. Я чувствую, что слишком рано тебя связал, и нам лучше расстаться сейчас, чем в будущем, когда у нас появятся дети. Очень надеюсь, что ты меня поймешь, и прошу тебя оставить себе кольцо, мой подарок.

До свидания, Джеф».

Боже милостивый, какое лицемерие! Поразмыслив немного, Клэр поняла, на что намекал се бывший жених. И удивилась, что не догадалась об этом в его самое первое посещение. При виде ее ран и ушибов на лице Джефа отразился такой ужас и отвращение, что сразу можно было понять, какие мысли его одолевают.

Она проплакала почти весь день – от отчаяния. А к вечеру ее пришел проведать самый старший брат, Чарли, и тут выплыла истинная причина происходящего. Чарли рассказал, что уже целый месяц Джеф встречается с длинноногой блондинкой, с которой вместе работает. Она под стать Джефу: посещает гимнастический зал и вообще нацелена на поддержание физической формы.

– Мне удалось все узнать, только когда я съездил ему по физиономии, – сказал Чарли с явным удовольствием. – Думаю, ему придется вставить парочку зубов. Впрочем, мне не хотелось, чтобы ты узнала, какой он подонок, сестренка.

На следующий день Клэр отослала Джефу кольцо, подаренное по случаю помолвки...

– Клэр, вы готовы? – В голосе Лоренцо было настоящее страдание, и девушка весело ему улыбнулась, снова отгоняя прочь мрачные воспоминания.

– Конечно, готова, и на сей раз задам тебе перцу, – ответила Клэр.

– Это мы еще посмотрим.

Поиграв с мальчиком с полчаса, Клэр поспешила в свою комнату, которую ранее ей показала горничная Анна. Чемоданы были уже распакованы, платья и другие вещи убраны в огромный, как кладовка, шкаф для одежды, а туалетные принадлежности аккуратно разложены на столике в ванной. Комната ее оказалась очаровательной – каким можно было назвать и весь дом. Но сейчас некогда любоваться из окна садом. Надо смыть с себя пыль и усталость, накопившиеся за день, переодеться к ужину и ровно в восемь вечера войти в гостиную.

Когда Клэр еще играла с Лоренцо, к ним заглянула Грейс и сказала, что все будут переодеваться к ужину, ведь сегодня первый вечер Клэр в этом доме. И просила не опаздывать: аперитивы подадут уже в восемь.

Клэр просмотрела свои платья: они выглядели довольно жалко и занимали всего лишь один угол огромного гардероба. Драгоценные минуты уходили... Наконец Клэр остановилась на своей обычной «выручалочке» – маленьком черном платье, к которому надевала элегантные вечерние туфли из черного крепа.

Быстро приняв душ, девушка вытерлась огромным пушистым махровым полотенцем – оно пахло луговыми цветами. Завернувшись в это же полотенце, она прошла в спальню и села у туалетного стола, напротив высокого зеркала.